— Какой ужас, — вырвалось у меня непроизвольно.

— В чём ужас-то? — удивился инор Зайдель. — В том, что вы поняли, что нужно изменить, чтобы методика Хайндриха заработала?

— Нет, в том, что я была уверена, что всё делаю правильно, а на самом деле…

— Вы всё делали правильно, — завершил предложение за меня ректор. — Инорита, у вас сработало шестое целительское чувство. Вы из целительской династии фон Кёстнеров, вас с детства окружала нужная литература, вот ваш мозг и запомнил всё правильно, а не так, как написано тут.

Инор Зайдель потряс книгой с явным пренебрежением, чего она, на мой взгляд, не заслуживала. Если бы не она, мне никогда бы не пришло в голову помогать Вальдемару с магией. И тогда к этому времени он остался бы без Дара.

— Возможно, перепутали при печати книги? — предположила я. — А инор Хайндрих не увидел.

— Действительно, она вышла после смерти автора, — неохотно согласился инор Зайдель. — У Хайндриха не было возможности проверить. Но именно вы, инорита Вальдфогель, дали жизнь этой методике.

— Не на пустом же месте инор Хайндрих её разработал, — не согласилась я. — Наверняка у него были пациенты.

— О них ничего неизвестно. Инор Хайндрих, знаете ли, был больше теоретиком. А у вас, напротив, есть вполне конкретный отважный пациент.

— Почему отважный?

— Не каждый согласится, чтобы на нём что-то испытывали.

Я промолчала, но про себя взмолилась Богине, чтобы Вальдемар никогда не узнал, что на нём проверяли неизвестную ранее методику. Подумать только, Якоб Хайндрих оказался теоретиком, то есть относился к самой непонятной для меня категории целителей — тех, кто придумывает что-то новое, но не использует. Инора Кунц была так убедительна, когда говорила о недооцененности своего приятеля, что у меня и мысли не возникло, что я могу оказаться первой, кто использует его разработки. Конечно, всё это хорошо закончилось, но больше — никаких экспериментов, только следование букве методик из проверенных источников.

Но мои благие намерения тут же были разнесены нашим деканом в пух и прах.

— Думаю, будет правильным, инорита Вальдфогель, если вы просмотрите остальные наработки Хайндриха в плане их применения. Целительское чувство — дело такое, не у всех срабатывает. Вы уже задумывались о дипломе? — не дождавшись от меня никакой реакции, продолжил инор Зайдель. — Предлагаю вам писать его под моим руководством. Тема уже есть. Конечно, такие пациенты бывают очень редко, но двоих будет достаточно и для диплома, и для статьи в «Целительский вестник». Вы не делали записей в процессе?

— Нет, но я уверена, что смогу восстановить состояние пациента по памяти. Примерно, конечно. Но боли у пациента прекратились уже на следующий день после начала исцеления, — припомнила я.

— Замечательно, — расцвёл инор Зайдель. — Немедленно запишите. Будем сравнивать динамику у обоих доступных нам пациентов. Было бы хорошо, если бы вы пронаблюдали и за вторым.

— К сожалению, я пока не могу покинуть Гёрде, — ответила я. — Против нас с бабушкой подали исковое заявление в суд в связи с долгами моего дедушки.

— У фон Кёстнера были долги? — изумился инор Зайдель. — Быть того не может.

— Инора Линден считает, что может. Бабушка тоже сильно сомневается в том, что долги были.

Точнее, она знает, что их не было, но не стану же я говорить о наших планах постороннему инору? Тем более что я так толком и не поняла, чего собирается добиться Вальдемар этим судом.

— Вы можете сейчас уехать и вернуться на суд, — предложил он.

— Суд завтра.

— Тогда возвращаетесь в Гаэрру сразу после суда, — предложил инор Зайдель. — Понаблюдаете за вторым пациентом. Сравните с первым. Возможно, проконсультируете, если что пойдёт не так. Пока там динамика хорошая, поэтому я и приехал. Такие процедуры лучше наблюдать от и до. Особенно если вы собираетесь делать на этом диплом.

Посмотрел он так, что у меня и мысли не появилось отказаться. Более того, я теперь сама была почти уверена, что внесённые мной изменения — проявление целительского дара, а вовсе не моей небрежности. В самом деле, за мной такого раньше не водилось. Я всегда точно запоминала действия, потому что понимала: от этого зачастую зависит не только здоровье, но и жизнь пациентов.

— Это было бы замечательно, — согласилась я. — Делать диплом на совершенно новой методике. И всё же два пациента — слишком маленькая выборка.

— И дай Богиня, чтобы это так и оставалось, — ответил инор Зайдель. — Это проклятие — та ещё пакость. Конечно, мы надеемся на то, что ваша методика избавляет от неё полностью. Но всякое может быть.

— Это не моя методика, — опять напомнила я. — Это методика инора Хайндриха.

Вальдемар как раз выбрал этот момент, чтобы войти и поздороваться.

— Добрый день, лорд фон Штернберг, — равнодушно ответил на приветствие инор Зайдель и, опять повернувшись ко мне, щедро предложил: — Тогда правильно её будет именовать методикой Хайндриха-Вальдфогель. И не спорьте, ваш вклад слишком серьёзен, чтобы им можно было пренебречь.

— Тогда правильнее её было бы назвать методикой Хайндриха-Штернберг, — вмешался в наше обсуждение Вальдемар. — Потому что инорита Вальдфогель в ближайшее время сменит фамилию.

— Вы уверены? — скептически спросил декан.

— Абсолютно. Пример моего дяди показывает, что в таких вопросах медлить нельзя.

— Но и торопиться тоже не стоит, — недовольно сказал инор Зайдель. — Инорита Вальдфогель — потенциально талантливейший целитель, а вы хотите её сразу привязать к себе?

В его голосе звучало осуждение, и менее стойкий инор наверняка устыдился бы. Но, как мне показалось, Вальдемар этого осуждения даже не заметил.

— Именно так.

— Боитесь, что, если немного промедлите, инорита Вальдфогель в вас разочаруется и выберет другого? — с ехидцей спросил инор Зайдель.

— Я уже сказал, чего я боюсь, — ответил Вальдемар. — Прожить всю жизнь без любимой женщины, потому что её обманом привяжет к себе кто-то другой. Семья Линденов это уже проворачивала в отношении бабушки Каролины.

— Это только предположение, — напомнила я.

— Вот-вот, — уцепился за мои слова инор Зайдель. — Вы высказываете необоснованные подозрения и собираетесь обманом увлечь мою студентку в брак.

— Почему обманом? — удивилась я.

— Потому что он вам наверняка не сказал, где вам предстоит жить после замужества, — бросил инор и горделиво выпятил подбородок.

— В Гаэрре, — ответил Вальдемар. — Меня туда переводят. Это уже известно. То есть я не увожу вашу прекрасную студентку неизвестно куда.

— Не только студентку, но и соавтора ненаписанной статьи, между прочим, — проворчал инор Зайдель, которого слова Вальдемара ничуть не успокоили.

— Так вот что вас беспокоит… — теперь уже Вальдемар сказал это с насмешкой. — А я-то думал — забота о студентке.

— И это тоже. У инориты Вальдфогель нет отца, поэтому я, декан целительского факультета, вынужден беспокоиться о её будущем. Кто ещё отговорит инориту от опрометчивого брака? Да вы с ума сошли, молодые люди, жениться после столь короткого знакомства.

— А как скоро женились вы после знакомства с супругой? — спросил Вальдемар.

— Я? — растерялся инор Зайдель. — Мы были знакомы долго, если уж на то пошло. И вообще, к чему эти глупые расспросы?

— Насколько долго? — Вальдемар откровенно веселился. — Два часа? Три?

Глаза инора Зайделя забегали по гостиной пытаясь, найти опору хоть в ком-то. Но опора упорно не находилась. И что же там не так с женитьбой инора Зайделя, супругу которого, моложавую приятную даму я неоднократно встречала в академии? И главное — откуда Вальдемар про это знает?

— Четыре, — сдался инор Зайдель. — Я совершенно забыл, что моя супруга близко знакома с вашей матушкой.

— И что? Вы сейчас с высоты прожитых лет раскаиваетесь в том, что столь поспешно женились?

Уверена, что даже если это было так, декан ни за что не признался бы из страха, что его слова дойдут до супруги. Хотя он не выглядел несчастливым рядом с ней, так что, может, и признаваться было бы не в чем.