Затаив дыхание, я провела рукой внутри ниши, чтобы убедиться — там ничего не осталось, после чего опять закрыла её заклинанием. Тетрадь же я отправила в карман. Всё это заняло меньше минуты, но сердце у меня в груди колотилось, словно я долго бежала за удирающим пациентом. Руки тряслись, как у запойного пьяницы. А ватные ноги так и норовили подогнуться. И как только грабители не умирают от разрыва сердца при первой же попытке? Я доставала фактически своё и то почувствовала себя почти пойманной преступницей.

Чтобы успокоиться, я вытащила первую попавшуюся книгу с полки рядом и устроилась в своём кресле. Хотелось просмотреть добычу, но я опасалась, что кто-то зайдёт и увидит то, чего здесь быть не должно. И вообще, правильно будет просмотреть первый раз вместе с бабушкой. В конце концов, именно она твёрдо уверена, что это наша собственность. Эх, вот кого сюда надо для отвлечения инора Альтхауза…

Глава 9

Время шло, а в Гёрде мне не удалось выбраться до моего выходного. Зато, когда он наступил, я сразу после утренних процедур уехала в город. Бабушка мне необычайно обрадовалась, а я предложила ей пойти со мной прогуляться, сразу после того, как полностью сниму с себя маскировку. За эти дни то, что я видела в зеркале, надоело мне хуже горькой редьки. Никаких сил не было смотреть. А уж бабушкино платье и уродливый чепец были отдельной болью. Наверное, если бы не договор с племянником инора Альтхауза, я бы уже всё бросила и уволилась без выходного пособия. Никакие клады не стоят таких жертв.

Поэтому я переоделась в то лёгкое летнее платье, в котором я приехала в Гёрде, а добытую тетрадку положила в сумочку, такую же легкомысленную, как и моё изменившееся настроение. Взглянув в зеркало, я обнаружила, что забыла вытащить седые пряди, которые на нынешней мне смотрелись ужасно. Но когда я и их убрала, из отражения на меня посмотрела та самая Каролина Вальдфогель, к которой я привыкла. Вот теперь я была готова к прогулке.

С нами чуть было не увязалась инора Линден, чьей внучки неожиданно не оказалось дома, но бабушка ввернула, что хотела бы пообщаться со мной наедине, после чего инора решила никуда не ходить. Мы же прогулялись до городского парка, который был всего в квартале отсюда, а значит, такую нагрузку выдержали даже ноги моей бабушки. Всё время дороги мы говорили о всякой ерунде, не касаясь тех тем, что волновали нас обеих.

— Лина, да не молчи ты. Скажи наконец, получилось ли хоть что-то, — не выдержала бабушка, когда мы уже шли по главной парковой аллее.

— Разумеется, получилось. У лорда фон Штернберга не только прекратилось разрушение тонких структур, но и пошло восстановление, — гордо сказала я. — Единственное, что меня беспокоит: орочья зараза не покинула его организм, а значит, всё может вернуться.

— Богиня, да какое мне дело до племянника Альтхауза? — возмутилась бабушка. — Ты мне не про то рассказываешь. Что там с нашими кладами?

Пришлось признаться.

— Один, из библиотеки, я достала. Покажу, когда никого рядом не будет.

Бабушка огляделась с царственным видом, признала, что на центральной аллее слишком много свидетелей, подхватила меня под руку и, как пароход, влекущий баржу, потащила на боковую аллею. Энергии у моей родственницы на десятерых хватило бы. Даже странно, что она не отправилась сама к инору Альтхаузу и не довела его до такой степени, что он лично выдал ей все сокровища и ещё от себя добавил на случай, если выданных окажется маловато. А ведь всё шло как раз к этому. К тому, что фамильные сокровища окажутся несколько своеобразными и не решат наши финансовые проблемы.

Бабушка дотянула меня до столь отдалённой аллейки, что там не только никого не было, но даже звуки почти не доносились с центральной, зато там нашлась очень удобная скамейка. Туда бабушка и села со всей поспешностью, которая была прилична для её возраста, и нетерпеливо спросила:

— Так что там за клад, Лина?

— Я не смотрела.

— Почему? — Она сильно удивилась. — Это естественный интерес.

— Мне показалось, что будет неправильным так поступить. Смотреть без тебя.

— А-а-а, — понятливо протянула бабушка, — это в тебе моя кровь проснулась. Предчувствие, что удачи не будет, если поступишь неправильно, так ведь?

Я нехотя кивнула. Признаться, я и сама не могла объяснить, почему я даже не попыталась открыть тетрадку, хотя постоянно держала её при себе и чувствовала её рядом. Можно сказать, она жгла мне руки, требуя открыть. Но я почему-то её так и не открыла.

Я села рядом с бабушкой, открыла сумочку и вытащила тетрадку.

— Вот оно, — торжественно сказала я.

— Что это? — удивлённо спросила бабушка и взяла «клад».

— Сокровище из библиотеки.

Она попыталась раскрыть и не смогла. Страницы казались склеенными друг с другом.

— Это шутка? — сурово спросила бабушка.

— Это то, что я нашла в тайнике.

Я взяла тетрадку, и при моём прикосновении она на миг опять окуталась золотистым сиянием, после чего спокойно открылась.

— Твоё наследство, — благоговейно сказала бабушка. — Не для чужих рук. Что там?

— Записи по целительству, — ответила я. — А ты разве не видишь?

— Нет, — недовольно поморщилась она. — Для меня страницы выглядят пустыми, но я вижу, что ты не просто так на них смотришь, а читаешь, поэтому и спросила. Но разве это сокровище?

— Для целителя — да, — ответила я и убрала в сумку тетрадку, чтобы не расстраивать её видом бабушку. — Это куда лучше любого артефакта.

Даже при беглом взгляде стало понятно, что там находятся секретные методики рода фон Кёстнер. Рода, который прославился своими целителями, способными справиться с тем, перед чем пасовали другие. И отнюдь не все свои секреты они выдавали посторонним.

— Возможно, там устарело уже всё, что можно, — проворчала бабушка, явно недовольная результатом вскрытия первого тайника. — Одно радует, наследство точно считает тебя фон Кёстнер.

— Не расстраивайся.

— Лина, да с чего ты взяла, что я расстроена? — фальшиво удивилась бабушка. — Я ничего другого и не ожидала от тайника из библиотеки. Сама посуди, что там ещё могло быть, как не записи? Разве станет там кто-то хранить драгоценности и артефакты? В библиотеке? Это даже не смешно.

Но было видно, что она переживает, потому что такой результат ставит под сомнение её провидческий дар. На мой взгляд, записи предков вполне могли оказаться именно тем сокровищем, на которое намекало бабушкино видение. Ведь не всегда ценность определяется весом драгоценностей или вложенной магией. Хотя в эту тетрадку заклинаний вложили много: заклятья на крови — одни из самых сложных, их не всегда практикуют даже маститые маги. Так что я была довольна результатом: у меня не было чувства, что я ограбила инора Альттхауза, мне казалось, что я просто забрала своё. А был бы там дорогущий артефакт, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. Возможно, я бы решила, что его правильней отдать хозяину дома, которому по закону эти клады и принадлежали.

Бабушка начала строить планы по извлечению оставшихся ценностей из тайников. По лицу её блуждала мечтательная улыбка, особенно при очередном повторе того, что наше имущество не должно было достаться Альтхаузу.

— А чем он тебе так не нравится? — удивилась я. — Очень приятный инор, хорошо относится к прислуге и искренне заботится о племяннике.

— И для тебя этого достаточно, чтобы считать его хорошим инором? — возмутилась бабушка. — Совсем ты, радость моя, в людях не разбираешься. Альтхауз — наглый невоспитанный инор.

— Что он тебе сделал?

— Мне? Я его характеризую в целом. — Она обвела руками воображаемую сферу, которая в её представлении выглядела точь-в-точь как инор Альтхауз, и гневно фыркнула. — Впрочем, что мы всё о нём и о нём? Расскажи лучше, как идёт исцеление его племянника.

Ой, что-то темнит бабушка. Кажется, не всё так просто в их отношениях с инором Альтхаузом. Но ведь не расскажет же, как ни расспрашивай, только будет непонимающе поднимать брови и удивляться. А потом ещё и обидится на меня за расспросы…